— Вы счастливчик. Вас спасли волосы.

— Что-нибудь опасное, доктор?

— Пулевая рана не опасна, просто царапина. Я и говорю, вы — счастливчик. Зато второе повреждение будет заживать дольше. Чем это вас так избили?

— Думаю, рукояткой револьвера.

— Хорошенькие шутки, — сказал он.

— Они задержали его?

— Спросите об этом сами.

Он выстриг часть волос на голове и наложил несколько швов. Потом дал мне выпить аспирина. Затем я остался лежать один в белоснежном боксе. Вдруг возникли два моих гвардейца.

Это были люди шерифа, в фуражках и коричневой форме, молодые и здоровые, с прекрасными звериными телами. Даже в лицах у них было что-то звериное, но не такое красивое. Они сказали, что хотят мне помочь.

— Зачем вы убили ее? — спросила темная личность.

— Я не убивал. Она была уже мертва, когда я нашел ее.

— Но это не оправдывает вас. Мистер Станислав показал, что вы были там раньше, днем.

— Он все время был со мной.

— Это только ваше утверждение, — сказала светлая личность.

Я попытался задать им несколько вопросов. Но они не сочли нужным отвечать. Голова у меня болела все больше и больше, но время от времени я мог кое-что соображать.

Я даже заставил себя приподняться на локтях и взглянуть на них.

— Я частный детектив из Лос-Анджелеса. У меня есть лицензия.

— Мы знаем, — сказала темная личность. Я попытался нащупать бумажник. Его не было.

— Верните мне бумажник.

— Сделаем это в свое время. Никто не собирается красть его.

— Я хочу поговорить с шерифом.

— Он в постели, спит.

— Тогда с дежурным капитаном или лейтенантом.

— Лейтенант занят на месте преступления. Вы сможете поговорить с ним утром. Доктор сказал, что вы останетесь здесь на всю ночь. У вас сотрясение мозга. Все-таки чем избила вас эта женщина?

— Меня избил ее муж. Рукояткой револьвера.

— Его трудно осуждать, — сказала с чувством светлая личность, — после того, что вы сделали с его женой.

— Вы разругались с ней? — спросила темная личность.

Я посмотрел на них. Они не выглядели садистами или ненормальными, и за себя я мог не бояться. Рано или поздно вся эта путаница разъяснится. Но я испугался.

— Послушайте, — сказал я, — вы зря тратите на меня время. У меня было свое дело в мотеле. Я расследовал... — Страх вдруг сжал мне горло, и я не смог договорить. Страх за мальчика.

— Расследовали что? — спросила темная личность.

— Нарушение законности в округе. Оно отвратительно. — Я не мог как следует говорить.

— Мы считаем нарушителем законности вас, — сказала темная личность. Какие у него широченные плечи! Он немного подвигал ими, чтобы поток воздуха пролетел у меня перед лицом.

— Перестань, мышца! — сказал я.

Большое усатое лицо врача появилось в дверях бокса.

— Здесь все о'кей?

Я ответил раньше, чем улыбающиеся личности уверили его в этом.

— Я хочу позвонить по телефону.

Доктор с сомнением посмотрел на мою охрану.

— Я об этом ничего не знаю.

— Я частный детектив, расследую преступление. Я не вправе говорить о нем без разрешения моего клиента. Мне нужно позвонить ему.

— Здесь нет такой возможности, — сказала темная личность.

— Так как же, доктор? Вы здесь старший, а я имею законное право позвонить по телефону.

— Внизу в холле есть телефонная будка. Вы думаете, что сможете дойти?

— Еще никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.

Но когда я спустил ноги, далекий пол закачался. Темная и светлая личности вынуждены были помочь мне добраться до будки. Посадив меня на стул внутри нее, они сами остались снаружи и напоминали рыб, тыкающихся в батискаф, лежащий на дне.

В принципе моим клиентом был доктор Спонти, но я попросил справочную дать мне номер телефона Ралфа Хиллмана. К счастью, в кармане у меня нашелся десятицентовик. Хиллман был дома. Он сам поднял трубку при первом же звонке.

— Да?

— Это Лью Арчер.

Он тяжело вздохнул.

— Вы что-нибудь знаете о Томе?

— Нет. Я точно следовал инструкции. Но когда вернулся, денег уже не было. Он вдвойне обманул меня, — горько сказал Хиллман.

— Вы его видели?

— Нет. Даже не делал попытки.

— Я видел.

Я рассказал Хиллману о том, что случилось со мной и миссис Браун. Его голос в трубке стал слабым и бесцветным.

— И вы думаете, что это одни и те же люди?

— Думаю, что Браун — человек, который вам звонил. Возможно, это вымышленное имя. Имя Гарольд Харлей вам что-нибудь говорит?

— Это еще кто?

— Гарольд или «Хар» Харлей. Фотограф.

— Никогда не слышал о нем.

Я не удивился. Желтая карточка Харлея была из тех, что сотнями раздаются мелкими коммерсантами. Вполне возможно, что она не имела прямого отношения к Брауну.

— Это все, что вы хотели узнать? Я стараюсь не занимать телефона.

— Я не сказал еще самого главного. Меня задержала полиция. Я не смогу объяснить, что делал в мотеле, не рассказав всего о похищении вашего сына.

— Нельзя ли не говорить им об этом?

— Думаю, что невозможно. Слишком серьезный случай, даже вдвойне серьезный.

— Не хотите ли вы сказать, что Том мертв?

— Нет, но похищение само по себе — серьезное преступление. Вы же имеете дело с убийцей. С этой точки зрения, я думаю, вы должны снизойти до полиции и обратиться к ней за помощью. Рано или поздно вам придется пойти на это.

— Я не разрешаю... — Он изменил свой тон и заговорил мягче. — Прошу вас, пожалуйста, воздержитесь. Дайте ему возможность прийти домой до утра. Я прошу об единственном сыне.

— Ладно. До утра. Мы не сможем больше скрывать это. Да и не имеем права.

Я повесил трубку и вышел в коридор. Вместо того чтобы помочь мне вернуться в операционную палату, мои конвоиры подняли меня на лифте в специальную комнату с тяжелыми ставнями на окнах. Они помогли мне лечь и вернулись к своим вопросам. Было бы очень утомительно пересказывать весь диалог. Все это было ужасно скучно, я почти не слушал.

Вскоре после полуночи вошел лейтенант по имени Бастиан и приказал моим охранникам спуститься в холл. Это был высокий мужчина со светлыми волосами. Лицо его было изрезано, как шрамами, вертикальными морщинами, но они, скорее, являли следы самоограничения, чем ударов саблей.

Он стоял надо мной, нахмурив брови.

— Доктор Морфи сказал мне, что вы недовольны местными порядками.

— У меня есть причина.

— Не так легко набрать людей на те деньги, которые получают инспекторы. Это то же самое, что платить за самую черную работу. А ведь они имеют дело с преступниками.

— И получают небольшую дополнительную компенсацию.

— Что вы имеете в виду?

— Кажется, у меня пропал бумажник.

Бастиан стал совсем угрюмым. Он прошагал в холл, сделал там кому-то внушение и вернулся обратно с моим бумажником. Я начал медленно пересчитывать деньги.

— Можете не проверять, — сказал Бастиан. — Полиция Лос-Анджелеса на хорошем счету. Я приношу извинения, если в чем-то ваши права были ущемлены.

— Не стоит. Я ведь занимаюсь самой черной работой.

— Я же извинился, — сказал он таким тоном, что стало ясно: эта тема исчерпана.

Бастиан задал мне несколько вопросов о миссис Браун и причинах моего интереса к ней. Я ответил, что прежде, чем смогу открыться, должен утром получить разрешение моего клиента. Тогда он попросил рассказать все о появлении Брауна у машины.

В моей голове перемешались все события до и после выстрела. Я выудил все, что смог: Браун был мужчиной выше среднего роста, физически очень сильный, не молодой, но и не старый. Одет в темно-серый или синий пиджак и сероватую широкополую шляпу, которая скрывала его глаза. Нижняя часть лица — тяжеловесная. Голос грубый, с легкой хрипотцой. Машина грязно-белая или рыжеватая, двухдверный «седан», возможно, «форд», марка примерно восьмилетней давности.

Лейтенант Бастиан сообщил мне два новых факта: машина имела номер штата Айдахо, судя по показаниям остальных съемщиков мотеля, а Станислав затрудняется ответить, почему он не записал номер машины. Я думаю, что лейтенант рассказал об этом в надежде развязать мне язык, но в конце концов согласился подождать до утра.